Отправлено: 21.01.13 22:01. Заголовок: И помнят их верхом на лошади...

В 2012 году Читинской Госконюшне, одной из старейших в стране, исполнилось 100 лет. В связи с этим событием мы предлагаем читателям серию материалов об истории предприятия и людях, которые эту историю вершили.

(по материалам газеты "Земля")

 Отправлено: 21.01.13 22:05. Заголовок: «Если кто полюбит по..

«Если кто полюбит по-настоящему наше конное дело, то уже это навсегда, на веки веков. Оставить нельзя. Можно бросить вино, табак, азартную игру; Но истинного любителя – прекрасный вид лошади, ее могучие ржание, ее стремительный бег, ее чистое дыхание, ее добрый запах – будут волновать и тревожить неизменно, до глубокой старости, до самой смерти, и я даже полагаю, что и после нее».
А.Куприн



Глава 1. МИХАИЛ ГАВРИЛОВИЧ КОТОВ


Михаил Гаврилович Котов старше Читинской госконюшни на год – сто лет со дня его рождения дети и внуки отмечали 25 июля 2011 года. Собраться вместе не получилось, но каждый отчитался по телефону сестре Татьяне. Единственной девчонке из четверых младших Котовых… Впрочем, девчонка та давно выросла, она уже не только мама, но и бабушка. Успешно состоялась и карьера: она доктор экономических наук, профессор, и личная жизнь. Кстати, с мужем их познакомила именно Читинская госконюшня, где его мама работала главным бухгалтером, и уже долгие годы Татьяна Михайловна носит фамилию мужа – она Лескова.

Крестьянские дети
Сто лет назад, в 1912 году семья годовалого Михаила Котова переселенцами приехала в Амурскую область. Были они кубанскими казаками, Миша родился в станице Екатерининской, Краснодарского края. С течением времени многие вернулись на Кубань, после Великой Отечественной войны разъехались по другим краям, но семья Котовых осталась в Амурской области. Когда мальчику было лет 8-9, казаки решили организовать школу, пригласили учительницу. Дети исправно ходили на занятия, только толку от этого оказалось мало – весь класс вместе с педагогом оставили на второй год. Новый учитель имел за плечами учительскую семинарию, что значило по тем временам практически высшее образование. Звали его Константин Кирикович, и до самых последних лет своей жизни Михаил Котов помнил педагога, который дал такие знания, что юноша смог сразу поступить на рабфак Благовещенского сельскохозяйственного института. Хотя, как выяснилось позже, проучился он всего 6 классов, но на вступительных экзаменах решил задач больше, чем сосед, поступавший после гимназии.
Через год рабфака Михаил остался в институте, который перевели сначала в Иркутск, затем в Омск. Почти все из закончивших учёбу в 1936-ом были репрессированы. А их выпуску повезло. Осенью 1937 года молодой квалифицированный зоотехник, специалист высшей категории, начал свою настоящую, взрослую, трудовую жизнь.
В годы Великой Отечественной войны Михаил Гаврилович работал в Нерчинске, на опытной станции. Уйти в армию он не мог: неслучайно на всех фотографиях изображён в профиль – на правом глазу было бельмо. После предстояла сложная операция, по сути, он видел только одним левым глазом, но искусно сделанного протеза никто не замечал. Не замечали ещё и потому, что было на что обращать внимание. Михаил Гаврилович, что называется, мужчина видный, обладал зычным голосом, сам это не всегда осознавая. На фото, которые хранит дочь, он выделяется среди всех, сразу видно – директор!
О том, что судьба свяжет его с коневодством, по молодости не думал, хотя – был перст судьбы в том, что увидел свою будущую жену в дороге, а она на всю жизнь и запомнила его так – верхом на лошади!
«Мама приехала сюда из Днепропетровска к брату, - рассказывает Татьяна Михайловна, - который работал врачом, попав в Забайкалье по распределению. Мама работала в местной газете завотделом писем. Ехали они из какой-то деревни, вместе с редактором, вдруг подъезжает на коне красивый молодой человек. Он ей очень понравился. Потом не сразу, года через два, они поженились».
Первые дети Котовых – два сына и дочь – родились в Нерчинске. Когда Татьяне было 8 месяцев, семья переехала в Читу. Михаила Гавриловича назначили директором Читинской госконюшни. Он сменил на этой должности Владимира Андреевича Дурилина.


В левадах
«Приходите к нам в левады танцевать!» - так в конце 50-х годов подросшие дочки работников читинской госконюшни приглашали мальчишек – «кавалеров» и хохотали, те кивали, недоумённо переглядываясь: где это такое место в Чите – «Левады»?... Невдомёк было им, что левада – это огороженный загон для лошадей. Знатные танцы!...
Мама не работала, на руках – четверо детей, а садиков не было. Как и все, семья директора держала хозяйство – были и коровы, и свиньи, и куры. А ещё – много сезонных работ, в том числе и на подсобном хозяйстве конюшни, где также участвовали и взрослые, и дети. За «подёнку» детям платили по 1 руб. 45 копеек, Выходили все, понимая, что надо помогать взрослым.
Показывать своим примером – в этом не только сложность работы настоящего руководителя того, советского времени, каким и был Михаил Гаврилович Котов. Давать пример другим должна была и вся директорская семья. А потому, вспоминает теперь Татьяна Михайловна, никто не интересовался, к примеру, давлением мамы, страдавшей гипертонией, раз директорская жена – выходи! Тогда и другие выйдут…
Трудовой день Михаила Гавриловича начинался в пять утра, работа захватывала. Целое предприятие, в котором не только лошади, но и быки – им было отдано целое отделение (в Забайкалье начиналось искусственное осеменение КРС и овец). Понемногу увеличиваются штаты. Подсобное хозяйство, где были свои многочисленные вопросы. 15 лет руководства – а за это время многое что было.
Когда люди и живут вместе, и работают вместе, деятельность директора не ограничивается дневным временем: пришёл, покомандовал и ушёл, она – круглосуточная. Сколько раз его звали: мой напился, бушует в семье, приди, утихомирь! И он шёл, и разбирался. Вот муж бьет жену, она беременна… Это всё выносится на люди - не так, как сейчас, жили – знали, что происходит в каждой семье. Где-то взывали к совести, кого-то хвалили и ставили в пример: несмотря на то, что много детей, и работать успевают хорошо, и детей воспитывают, одевают, учат… Всякое было. И он мог бы ещё работать и работать – была энергия, способность управлять людьми, а ещё доброта, человеческие качества, которые до сих пор помнят ветераны госконюшни… Тем сложнее было Михаилу Гавриловичу оставить должность. Не просто должность, а – практическую работу в сельском хозяйстве. И хоть родители никогда не говорили дома о работе, а уж тем более – детям, те всё равно что-то замечали, делали какие-то выводы.
«Последнее время у него, по сути, было предынфарктное состояние, - вспоминает Татьяна Михайловна. - Началась «оттепель», все почувствовали свободу, началась какая-то клевета, какие-то постоянные разборки… Вот, например, приезжала к нам бабушка, папина мать, транспорта у нас не было, он взял на работе ГАЗик, чтоб её встретить, оплатил бензин, всё честь по чести, но нет – на него накляузничали, что директор использует машину в личных целях».
...Четырнадцатью годами позже этот злополучный ГАЗик ещё раз сыграет нелицеприятную роль – когда дотошный ревизор, проверив всё возможное и невозможное в поисках финансовых нарушений и ничего не найдя, полезет измерить сантиметры плюша, затраченного на его обивку, - не выдержит, оскорбится до глубины души и напишет прошение о переводе Анна Ивановна Стельмак, другой директор Читинской госконюшни…

Запах отца
А некрасивые истории продолжались. В 1963 году на госконюшне шли одновременно работы по строительству проходной и переносу дома директора – вышла какая-то директива, запрещающая проживать на территориях предприятий. Бухгалтер конюшни отнёс все затраты по строительству на перенос дома, получился перерасход средств. Почти одновременно, как вспоминают ветераны, был выявлен сговор другого бухгалтера с кассиром – те выдавали работникам заработную плату по ведомости, а потом аккуратно подставляли в неё новые циферки – и вместо 79 рублей получалось, к примеру, 279. Таким образом за три года было украдено 43 тысячи рублей. Директор был поражён. Он работал долго, на совесть, и просто не ожидал такого предательства от коллег. Особую горечь ситуации придавало и то, что почти те же три года он просил прислать в хозяйство ревизора, но проверки не проводились.
Преступление раскрыли, виновных осудили и отправили отбывать сроки, а Михаил Гаврилович решил сменить место работы. Ещё перед тем, как возглавить госконюшню, он в течение года учился в Тимирязевской академии, закончил агропедотделение, что позволяло ему преподавать. Он ушёл в совпартшколу, где вёл предмет «Животноводство». Когда ему исполнилось 62 года, совпартшколу закрыли, ещё несколько месяцев он работал в отделе статистики управления сельского хозяйства.
Ордер на новую квартиру Михаил Гаврилович Котов получил в день свадьбы дочери, в 1970 году, а до этого продолжал жить в неблагоустроенной квартире на госконюшне. Из нажитых богатств - крепкие институтские друзья: Иван Демьянович Иващенко, в своё время возглавлявший управление сельского хозяйства (дочери забрали отца с матерью в Томск), и Андрей Фёдорович Высоцкий (всё вспоминалась общежитская история времён студенчества, как давал Высоцкому туфли, а тот их – «станцевал!»). Очень долго они общались с Алексеем Павловичем Парамоновым, работавшим в своё время главным ветврачом госконюшни, которого забрала дочка к себе в Молдавию…
«Папа всегда был за учёбу, - вспоминает Татьяна Михайловна. – Образование было для него главным. Он любил повторять, что человек с высшим образованием может мыть полы, уборщицей работать. А вот наоборот – нет!
Он очень любил нас, детей, но был строгим. И все мы это знали. Мой старший брат Юрий Михайлович, за исключением трёх лет отработки в Нерчинске после института, всю жизнь проработал в онкологическом диспансере, был хирургом, начмедом, завотделением. Очень хороший врач, многие специально шли за помощью к нему. Второй брат, Владимир, окончил политехнический техникум, долгое – время работал на заводе торгового оборудования, но рано ушёл из жизни, в 45 лет. У него осталось двое детей: дочь – врач, сын закончил пединститут, оба живут в Москве. Затем я, третья. Окончила Иркутский институт народного хозяйства, работаю в ЗабИИЖТе, заведую кафедрой экономики. Дочь – кандидат наук, преподаёт в железнодорожном университете в Москве, сын – в Чите, подполковник полиции. А младший наш брат – моряк, окончил высшее мореходное училище, у него трое детей, живёт в Находке.
Отец гордился, что у него такие благополучные дети.
До последних своих дней он не выглядел стариком. Он был импозантным, и нельзя было сказать про него: вон идёт старик, он никогда не горбился. И знаете, годы идут, а я до сих пор помню его запах… Запах отца».
Михаила Гавриловича Котова не стало в 1993 году. Он ушёл из жизни неожиданно, на 82-ом году жизни, оставшись вдовцом после 39 лет супружества. До последних своих дней, он садился к телевизору сразу же, если что-то показывали про лошадей. В библиотеке дочери как память об отце наравне с фотографиями хранятся три тома пятитомника «Книга о лошади» Семёна Михайловича Будённого.

 Отправлено: 21.01.13 22:10. Заголовок: Глава 2. АННА ИВАНО..

Глава 2. АННА ИВАНОВНА СТЕЛЬМАК


В 1957 году на госконюшне появился новый специалист – Анна Ивановна Стельмак. Она была принята на должность зоотехника и начала работать в лаборатории. В то время на базе госконюшен создавали станции по искусственному осеменению. А должность руководителя долгое время писалась так: «директор Читинской госконюшни, станции по искусственному осеменению сельхозживотных».

Три величины
Два специалиста Читинской госконюшни – главный ветеринарный врач Алексей Павлович Парамонов и главный зоотехник Николай Фёдорович Носов уже прошли обучение на специальных курсах, а спустя буквально полмесяца отправили на учёбу во Всесоюзный научно-исследовательский институт животноводства и Анну Ивановну. Стало их трое – специалистов, или, как тогда говорили, «три величины», владеющие этим новым ремеслом.
Подготовительная работа велась целый год. В Читу вызвали всех секретарей райкомов партии, провели семинары, затем – работали с председателями райисполкомов, потом – начальников районных управлений сельского хозяйства. Растолковав новые перспективы, которые даст животноводству искусственное осеменение, убедив и продемонстрировав процесс на практике, специалисты станции начали работу с главными ветеринарными врачами районов, затем – с главными зоотехниками, и только после этого начали готовить техников по искусственному осеменению.
На госконюшню перевели быков из нерчинской опытной станции. Новую идею нужно было обкатать, а для этого необходимы были тренировки. Хоть и запретил Хрущёв держать в черте города коров, люди от них не отказывались, а значит – водили на госконюшню. На этих коровах и учились. Работа велась колоссальная.
Для специалиста сельского хозяйства важны и понятны разные технологические аспекты искусственного осеменения, у городского жителя, как правило, тема вызывает определённую иронию. Между прочим, столь важный производственный процесс не обходился без курьёзов и тогда, более полувека назад. Анна Ивановна Стельмак может рассказать несколько таких историй. Как и в любом новом деле, приходилось непросто!
Вот поехал в командировку Алексей Павлович, вооружённый удостоверением о пройденных курсах, а овцы ещё не пришли в охоту, не прыгает на них баран-пробник, и всё тут!... Что делать? Надо ведь в массы внедрять новые технологии, доказывать их необходимость, одним словом – демонстрировать! Вот решил: хватать овец, да каждой под хвост заглядывать: с той, которая пришла в охоту – работать, осеменять…Прошло положенное время, а никто из овец не котится!
Ягнята всё-таки появились, чуть позже, потому что предусмотрительные чабаны на всё «новое-передовое» посмотрели-посмотрели, а как уехал специалист, так и пустили к овцам баранов. Настоящих…
На следующий год поехала Анна Ивановна. Переживала сильно – как бы второй раз им не опозориться. И так подошла к овцам, и эдак… А потом решила – будем применять австралийский метод осеменения, суть которого в том, что для проведения процедуры ставят овец на колени. Так и осеменила всю отару. Не подвели австралийцы – окот пришёл в срок, все дали ягнят.
«Материал» для работы осеменаторов ехал по Забайкалью в поездах, в красных китайских термосах – его встречали в Петровск-Забайкальском, Хилокском, Чернышевском и Шилкинском районах. В другие – семя быков и баранов отправляли на автотранспорте. У станции было восемь легковых машин, ГАЗ-69, три, а позже пять грузовых машин, которые весной развозили по хозяйствам жеребцов, а в остальное время по хозрасчёту работали со строителями: Чите-1 в то время велась большая стройка. Три трактора пахали полторы тысячи гектаров земли подсобного хозяйства конюшни, где был табун лошадей, две отары овец.
Через несколько лет Анна Ивановна уже возглавляла лабораторию. Одна не справлялась, хоть и работала не покладая рук. Ей дали помощников.
«В то время у нас были ставропольские тонкорунные овцы, - рассказывает Анна Ивановна, - австралийские рамбулье, алтайские тонкорунные, латвийская черноголовая, с Аргентины были тонкорунные овцы и – линкольны из Англии. Красивая овечка с шелковистой шерстью, но линкольны прожили у нас недолго, климат оказался для них сухой, они задыхались. И шла борьба с бурятами, те всё пропагандировали грубошёрстную монгольскую овцу, она неприхотливая, сама себя кормит. А тут – забайкальская тонкорунная, более требовательная, но отбросили всё, потому что забайкальская порода – самая лучшая для наших условий».
Что касается КРС, то основной породой в конце 50 – начале 60 годов для Читинской области была симментальская. «Хотя она и не слишком продуктивна, - замечает Анна Ивановна. - Ну что такое – 3000 литров молока?! А вот чёрно-пёстрая славилась своими высокими надоями. Я ездила в Эстонию смотреть на таких коров: вымя огромное, некоторые до 70 литров в сутки давали молока!»
Завезли в Читинскую область в то время джерсейскую породу КРС – ею занимались в Верх-Читинском совхозе. На госконюшню купили американских герефордов, которые через три года давали до 300 кг чистого мяса. И – абердин-ангуссов – их в Читинскую область везли из Италии. Поголовье мясных откормочных хозяйств области улучшалось. Но со временем все эти породы «растворились»…


Лихие времена
«6 августа 1964 года. Директора Читинской госконюшни, госстанции по искусственному осеменению сельхозживотных Полозенко Юрия Михайловича за необеспечение руководства станцией, пьянку, систематические прогулы, неоднократный обман с работы снять и направить в распоряжение Петровск-Забайкальского производственного управления. Директором Читинской госконюшни, государственной станции по искусственному осеменению назначить Стельмак Анну Ивановну, освободив её от должности зоотехника станции».
Этот приказ особых вопросов не вызвал: люди видели, что происходит. Понимали, что Юрий Михайлович Полозенко, прежде - заместитель начальника областного управления сельского хозяйства по животноводству, не смог заменить на посту директора ушедшего – Михаила Гавриловича. А потому – проработал здесь недолго, едва ли год.
Непростой для коневодства период, начавшийся примерно в середине 50-х годов, когда с высоких трибун заявлялось, что лошади не нужны, завершался.
«Тогда ведь даже партийные работники в колхозах утверждали: лошади съедают все корма, - вспоминает Анна Ивановна, - дескать, не достаётся КРС, овцы пасутся на подножном корме, и госконюшню чуть не ликвидировали. Лошади, бедные, табунами ходили, ничего им не давали, сами себе добывали корм. До сих пор душа болит. Вообще же, в период Хрущёва у нас в Забайкалье было ликвидировано 3 прекрасных конзавода: это Забайкальский совхоз в Оловяннинском районе, завод на базе Ононского ОПХ в Шилкинском и в колхозе «50 лет СССР» Агинского округа. Всё лучшее поголовье этих конзаводов по решению свыше было подарено Корее.
Не понимали люди, пришедшие к власти, что нельзя ликвидировать лошадей, потому что наша область – животноводческая, верховые лошади необходимы для чабанских стоянок! Ведь в девятой пятилетке в Читинской области было до 4,5 млн. овец! Мы же четвёртое место занимали по стране: Ставрополь, Ростов, Алтай и Читинская область. Едешь по степи – каждый 5 км стоит отара. Это сколько нужно лошадей, чтоб на каждой стоянке было не менее трёх лошадей!»
В одном из отделений конюшни, рассчитанной на 120 голов, стояли порядка 30 быков, в другом – 40 жеребцов, которых всё же удалось сохранить, благодаря зам. председателя Читинского облисполкома Ивану Владимировичу Сытникову, Ивану Демьяновичу Иващенко и Михаилу Гавриловичу Котову, которые ещё держались за лошадей.
В 1967 году государственную станцию по искусственному осеменению сельхозживотных сделали самостоятельным предприятием. Она ещё работала здесь, но уже строилось здание в Кутузовке, куда вскоре и переехали. Директором стал бывший главный зоотехник госконюшни Иван Васильевич Волков.

5 яиц в день
На конюшне осталось человек 40. Стало увеличиваться поголовье. Если в 1967 году, например, было 44 жеребца, в 1968-ом – уже 48, в 1969-ом - 52, затем – 55, 67, 73… В 1973 году на читинский госконюшне было уже 80 жеребцов.
«Для каждого жеребца создавали косяки по 25 кобыл, - вспоминает Анна Ивановна, - всё было районировано, поэтому жеребцы ставились в степные, овцеводческие зоны. В то время в крае были такие породы: орловский рысак и русский рысак – это упряжные лошади; донская, а позже будёновская – это верховые. Были у нас русские тяжеловозы из Казани и Свердловска, владимирские тяжеловозы и прибалтийские першероны. Все жеребцы поставлялись в районы бесплатно. Только кормите, ухаживайте и случайте. А осенью мы их забирали обратно. Стоили такие жеребцы дороже машины, и, если кто угробит такого коня, платили до конца жизни. Было очень строго, ездили в районы наши специалисты, одновременно и вопросы искусственного осеменения решали, и проверяли жеребцов».
Перед тем, как повезти в район – проводилась выводка, когда жеребца оценивала специальная комиссия. На конюшне работал знаменитый «старик Татарников», - ему, Александру Семёновичу, Анна Ивановна доверяла любую работу. Как никто ответственно подходил он к любому вопросу, очень любил лошадей, был честнейшим человеком.
А жеребцы получали зимой овёс, отруби, по 5 яиц в день и по полкило – килограмму моркови каждый день. Чистили их пылесосами «Буран». На каждого человека по 6-8 жеребцов, люди работали с разрывом: с 6 часов утра до обеда, потом большой перерыв, а вечером – кормление. Чистота в конюшне была идеальная. Жеребцы лоснились! Весной развозили жеребцов на своих специально оборудованных пяти грузовых машинах, любо было смотреть!...
Настало время и для соревнований. Ипподрома в Чите давно не было – его не сохранили во время Великой Отечественной войны, а потому приходилось ухитряться, искать площадку. Первые областные конноспортивные соревнования прошли в Дарасунском совхозе 5 октября 1971 года. Съехалась вся область. За большую работу по их подготовке и проведению областное управление сельского хозяйства отметило Анну Ивановну Стельмак грамотой. Вторые были проведены спустя год - 1 октября 1972-го,
«Мы собрали лучших кобыл из тех прежних, ликвидированных конзаводов, там по отарам что-то да осталось, - вспоминает Анна Ивановна. - Подобрали и создали три фермы. А после соревнований загорелся таким желанием и Дарасунский совхоз. Ну, завезли к ним чистокровную, хотя эта лошадь очень нежная, для тёплого климата. «Рассосалась» она, и всё… А вот будённовские, донские, орловский рысак - прижились, давали крепкое потомство. Ферма в Дарасуне стала продавать помесных лошадей».
На областных соревнованиях коней госконюшни только показывали: выставлять их против колхозных было всё равно, что профессионального спортсмена – против обычного человека. А вот в другие города на соревнования читинцы везли уже конюшенных – были в Благовещенске, в Иркутске, в Улан-Удэ. Даже занимали места и получали награды.
Срочно нужна была своя, настоящая дорожка, ипподром, конюшня. А для этого – проект. Как и где его раздобыть Анна Ивановна Стельмак придумала. Привезла в Читу. Затем были походы к областным властям и... отказ в строительстве. В конце 1977-го года нелёгкую эстафетную палочку принял Борис Александрович Долгов, затем – Павел Иванович Шемякин… Стройка же началась только в 90-х, под руководством Хосаена Хакимова, чьё имя читинская госконюшня с ипподромом носит сегодня. И это – уже совсем другая история.

Мария ВЫРУПАЕВА,
фото из личного архива
Т.М. Лесковой, А.И. Стельмак

 Отправлено: 21.01.13 22:16. Заголовок: http://zemlya-chita...

Земля и люди
До Великой Отечественной войны ипподром в Чите был. Он располагался на месте нынешнего Мемориала воинской славы забайкальцев, а читинская госконюшня - на ул. Зоотехнической, в районе нынешней школы 17. Она была построена буквой «Т», как, кстати, и нынешняя, расположенная в районе с. Заречное. Впрочем, Анна Ивановна Стельмак, возглавлявшая госконюшню с 1964 года по 1977-ой, называет форму строения «самолётом»: «конюшня самолётом – длиной в 80 метров». В этом «самолёте» (крылья и хвост), или в букве «Т», было 3 отделения, а ещё большой, тёплый крытый манеж, как в Москве. Всё из красного кирпича.
В годы войны ипподром в Чите был разрушен. Со временем ветшала и старая конюшня. Нужно было строиться.
«Я стала хлопотать, - вспоминает Анна Ивановна. – Первым делом надо было найти новое место. Объехали всё кругом, решили отобрать землю у биофабрики. Это было очень смелое решение. Биофабрика – одна на всю Сибирь, очень ценное предприятие. Рядом располагалась противочумная станция, работавшая со всей областью. Они сеяли на приглянувшемся нам месте зелёнку. Бились, бились! Директор упирался. Как говорят, земля и люди… Были друзьями – стали врагами. Но всё-таки и Николай Иванович Дмитриев, и Николай Владимирович Сытников, и Николай Кузьмич Шпаченко помогли, настояли, и 50 га той земли закрепили за госконюшней!»
Хоть и сама конюшня уже разваливалась, главным, по мнению Анны Ивановны, было строительство дорожки, специального круга на 1600 метров, где можно было бы тренировать лошадей и проводить скачки. Для такой дорожки необходим специальный грунт – не просто грейдером проехал туда-сюда, а гаревая должна быть дорожка, считала Анна Ивановна.
А потом её послали в Алма-Ату на открытие очередной сельскохозяйственной выставки. Был 1973 год. На всесоюзные совещания съезжались представители всех республик, руководители хорошо друг друга знали, но в этот раз директор читинской гоконюшни поехала на выставку с определённой целью: в Алма-Ате были замечательная конюшня с ипподромом и институт, где можно получить подобный проект!
С собой она взяла «наряды» и провернула «дипломатическую операцию»:
«Я зашла в лабораторию, там женщина, - рассказывает Анна Ивановна, - потом зашла к директору, сидят там двое: директор - казах и русский. Здравствуйте, говорю. Я приехала из Читы, говорю, меня к вам послала Москва, чтобы вы нам помогли сделать проект госконюшни с ипподромом. Соскакивает с места русский и говорит: «Мы и так завалены работой, а тут ещё Чита приехала! И всё им – без очереди!» А я говорю: «А вы, собственно, кто? Я не к вам, я к директору обращаюсь!» Директору это понравилось, позвал он женщину из лаборатории, а она уже подготовлена, говорит: «Всё сделаем!» И через неделю проект был готов».

Не выдержала душа!
Проект был добыт, главконеводство обещало финансирование, но построить новую конюшню Анне Ивановне Стельмак было не суждено. Хоть деньги давала Москва, строить нужно было местными силами, для чего – объект нужно было включить в план. Главой администрации области стал Борис Петрович Иванов. Дмитриев умер, Шпаченко отправился послом в Монголию, Сытникова - на пенсию… Начали меняться начальники управления сельского хозяйства…
На соревнованиях все говорили слова хорошие, а на деле выбирали строительство кошар. Овцы – это да, КРС – это хорошо, а лошади… Снова повеяло в читинской госконюшне той «оттепелью», когда не в чести были эти животные, и неравнодушному, переживающему человеку работать невозможно…
Помня печальный опыт Михаила Гавриловича Котова, Анна Ивановна каждый год приглашала ревизоров из КРУ. А тут – мало того, что отказы в строительстве, так ещё и чья-то жалоба поступила, дескать, «злоупотребляют» на госконюшне, и приехала неожиданная ревизия. Бояться не боялись – бухгалтером работала честнейшая Галина Павловна Шубина, но страстным желанием ревизора найти хоть какие-то «злоупотребления» все были неприятно поражены.
Не так давно перекрыли крышу - сколько лет без ремонта стояла! - так ревизор не поленилась, залезла и все шиферины сосчитала. В кабинет директора и в бухгалтерию были куплены новые стенки, так дотошно пересчитала все шкафы, не унесли ли домой? Мерила в конторе шторы – соответствует ли число метров портьерной ткани тем, за которые платили? Старенький восьмиместный ГАЗ-69 обтянули изнутри плюшем - хотелось красоты и комфорта! – с линейкой мерить затраченные сантиметры полезла в автомобиль «ревизорша»…
Ничего не нашла. А Анна Ивановна, оставшаяся вдовой с двумя детьми и работавшая за троих, но никогда в жизни даже полена государственного не взявшая, гонявшая воров так, что те краденое сами возвращали, поняла, что больше при таком к себе отношении работать здесь не будет. Слушать отказы от новой областной власти она больше не могла, а проверки были унизительны.
… Осенью 1977 года у читинской госконюшни появился новый директор – Борис Александрович Долгов, работавший прежде в управлении сельского хозяйства, а после реорганизации поступивший на госконюшню. Очень спокойный человек, с высшим образованием, не вступавший в конфликты, исполнительный и добросердечный. Он руководил предприятием не больше полугода. Прощаясь с должностью, сказал: «Не могу руководить так, как Анна Ивановна…»

 Отправлено: 21.01.13 22:21. Заголовок: Глава 3. ПАВЕЛ ИВАНО..

Глава 3. ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ ШЕМЯКИН
Павла Ивановича уже нет в живых, но его вдова Александра Андреевна Шемякина по-прежнему живёт в районе «центральной усадьбы» старой госконюшни, на ул. Пригородной. Сюда они заехали в 19 году. В новой квартире Павел Иванович прожил едва ли три года.
Он родился в большой семье, которая жила в Верх-Чите. Детей было 9. Родители – Иван Сергеевич и Степанида Руфовна – работали на большом подсобном хозяйстве госконюшни, располагавшемся между Шишкино и Верх-Читой. В 1937 году отца репрессировали. Как старший сын, в 16 лет он пошёл работать разнорабочим на подсобное хозяйство. В 1941 году умерла мать. Брат погиб на фронте, а старшая сестра, вероятно, испугавшись, уехала с мужем в Хилокский район и затерялась. Кормить и поить братьев и сестёр предстояло Павлу. В 1943 году его призвали в армию.
С будущей женой он познакомился ещё в детстве: её родители тоже работали на подсобном, а затем семья переехала в Шишкино, где у них был дом. Уже после армии Павел стал ездить в гости к бывшим знакомым, а в 1947 году они поженились. Позже родили троих детей. Жили на подсобном, и парень, не знавший другой работы, пришёл сюда и после службы в армии. Долгое время был бригадиром сенокосной бригады.
В 1956 году пришла на госконюшню и Александра Андреевна, в годы войны она работала кассиром в читинской промартели, потом дети, росшие «лесенкой», были маленькими. Приняли её санитаркой на станцию по искусственному осеменению, а через несколько лет - кассиром. В Читу, на «центральную усадьбу» госконюшни, семья переехала раньше, в 1950 году. Жили вначале в одной квадратной комнате при «конторе», потом, как семья с тремя детьми, попросили у Михаила Гавриловича Котова новый дом. Конюшня как раз строила три. «Берите вон крайний, - сказал директор, - он недостроенный, сами осваивайте, доделывайте, штукатурьте!»
Новоселье состоялось осенью 1958 года. В новый дом Александра Андреевна с тремя детьми въехала без мужа, он был в командировке. Домик оказался не очень большим, две комнаты и кухня, но дети получили свой угол. Семья жила здесь до 1968 года. Потом, также без хозяина, переехала в освободившуюся трёхкомнатную квартиру двухквартирного одноэтажного дома. Павел Иванович был в очередной командировке, и если во время первого переезда жена ещё вела счёт и знала, что уже в 11 раз находится он в Ононском районе по искусственному осеменению овец, то в 1968 году она уже сбилась со счёту – слишком много было этих производственных командировок.

Работа всей жизни
Это было единственное место работы Павла Ивановича – работа всей его жизни.
Первая запись в его трудовой книжке сделана в декабре 1937 года. Он был оформлен кладовщиком-учётчиком, конюхом-бригадиром, старшим техником-осеменатором. В 47 лет пошёл учиться в Нерчинский сельскохозяйственный техникум, на зоотехнический факультет, окончил его, стал работать зоотехником. Перед назначением директором госконюшни, в связи с реорганизацией, был переведён на читинское головное племпредприятие сельскохозяйственных животных старшим зоотехником на правах главного.
По приказу о переводе возглавил родное предприятие 20 февраля 1978 года.
«Согласился он сразу, - вспоминает Александра Андреевна. - Работа знакомая, он всю жизнь в сельском хозяйстве, все знакомые. Он был требовательный, честный, справедливый. Не переносил фальши. Все работали. Как раз поступили документы, чтобы построить новую конюшню. Он много раз ездил с этими документами в Москву, потом, я хорошо запомнила, стали завозить кирпич. В 1981 году ему исполнилось 60 лет. А тогда же было правило: или пенсию получаешь, или зарплату. Я говорю: ну что ж, ты пенсию заработал, тогда был потолок 132 рубля (небольшая с зарплатой разница), если трудно- получай пенсию. Он сдал руководство. Какое-то время не работал, а потом его опять позвали работать кладовщиком. Он пошёл. Выдавал корма жеребцам. А как-то собрался на работу, говорит: «Голова болит!» Я говорю: «Ну и не ходи, ты же выдал уже корма!» - «Нет, схожу!»… А потом звонит мне зоотехник Андреев, они уже при конторе жили, говорит: «Александра Андреевна, Павел Иванович у ограды упал!» Они его занесли в контору и вызвали скорую».
Первый раз за всю свою жизнь участник Великой Отечественной войны Павел Иванович Шемякин попал в больницу. Увезли его с рабочего места – с читинской госконюшни, которой было отдано более полувека его жизни… Домой он вернулся, но до конца от инфаркта не оправился – умер 18 апреля 1990 года.
Мужем и женой они были 43 с половиной года. Павел Иванович Шемякин - участник войны с Японией. Александра Андреевна бережно хранит его награды, среди которых Орден Великой Отечественной войны второй степени. Сама она – труженик тыла, инвалид 2 группы, 25 марта следующего года ей исполнится 85 лет.
У них благополучные дети. Дочь Лидия окончила Иркутский нархоз по специальности экономист, работала в г. Назарово, Красноярского края, на заводе сельскохозяйственной техники, потом перешла в налоговую инспекцию, где трудилась до пенсии. Вторая дочь – Татьяна – медсестра, работала в больницах и поликлиниках. Сейчас живёт в одном подъезде с мамой, помогает…
Навещает Александру Андреевну и сын – Валерий Павлович очень похож на отца, ему идёт 58 год. С супругой Жанной Валерьевной они учились на машиностроительном факультете Читинского политехнического института, 30 лет прожили в Краснокаменске, затем вернулись в Читу. У Александры Андреевны 4 внучки и один внук, зато одна правнучка и 8 правнуков. «Вот такая я богатая!» - говорит она.

Глава 4. НИКОЛАЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ХАКИМОВ
Он представлялся просто: Николай, причём так, видимо, повелось с самой юности – и газетные статьи, рассказывающие о Хакимове, называют его Николаем Владимировичем. Так звали его и работники Читинской госконюшни, потому что, вспоминают, – он сам так просил. Но всегда находились те, кто знал и употреблял настоящее имя – Хосаен Хаирлеварович. Так и сегодня, когда человека, чьё имя носит читинская госконюшня, нет уже порядка десяти лет.

Булгары
«Дедушка у нас из Казани, а бабушка – из Шилки, - рассказывает историю семьи Дания Хосаиновна Хакимова. - В 1945 году он ехал на фронт, началась война с Японией, а она работала осмотрщиком вагонов. Эшелон остановился на станции, они познакомились. Этих считанных минут хватило, чтобы, возвращаясь тем же путём, он сошёл в Шилке, нашёл бабушку, и они поженились. В 1947 году родился папа, старший из четверых детей. По рассказам бабушки, он был неспокойный ребёнок, всё ему было нужно, всё его интересовало. Школу он не закончил, в 7 классе убежал работать на чабанскую стоянку. Работал в Казаново, был секретарём комсомольской организации. У нас много газетных вырезок того времени, о нём, совсем молоденьком, мальчишке, уже писали в газетах. Михаил Вишняков писал, как он спасал овец, как себя вёл, интересно…
Затем школу вечернюю он всё-таки закончил, понял, что нужно получать образование. Потом с отличием - Армавирский зооветтехникум, поступил в Иркутский сельскохозяйственный институт, закончил и его».
В 1967 году Николай Хакимов поступил работать жокеем на конный завод № 303 Шилки. С 1970 года – тренер скаковых лошадей на читинской госконюшне, зоотехник. В 1973 году семья переехала в Пятигорск, на конный завод «Восход». Дание было тогда чуть больше года. И первые воспоминания её жизни связаны именно с лошадьми.
«Няньки у меня были жокеи, - вспоминает она. – в детский сад я не ходила. Мама работала тоже на ипподроме, и ходить я начала позже, чем посадили на лошадь. Первое воспоминание детства – это большая, как мне казалась, беговая дорожка, стояло большое дерево, наверное, дуб, и мы с папой сидели на этом дереве. Наблюдали, как идёт процесс тренировки. И это первое детское воспоминание, связанное с папой, с его вниманием, как он меня держал, боялся, наверное, уронить…»
Через несколько лет Хакимовы вернулись в Читу. Николай Владимирович вновь был принят на читинскую госконюшню, а в 1981 году стал директором предприятия. Все, кто его знал, отмечают необыкновенную эрудицию этого человека, любознательность, огромную энергию.
«Он был увлечён всем на свете, - вспоминает дочь. – Когда я была маленькой, он очень увлекался фотографией. Всегда собирал какие-то частушки, народные пословицы и поговорки. Если в субботу-воскресенье наш папа не в командировке, значит, мы едем по каким-то деревням, к каким-то бабушкам-дедушкам, он что-то записывает… Он всегда много читал, и Пушкинская библиотека – это тоже одно из мест, где мы всегда с ним пропадали. А у младшего брата читательский билет был уже в три года, ему просто выписали – как самому маленькому читателю. Всё, что отец любил и чем интересовался, он пытался привить нам, детям».
Имя Хакимова прогремело не только на всю Читинскую область, его узнали далеко за её пределами, когда он доказывал и доказал, что по национальности он – булгар. На эту мысль ещё в детстве Хосаена натолкнула бабушка, которая всегда говорила: «Мы не татары, мы – булгары». И, уже став взрослым, он вспомнил эти слова, стал собирать материал, проделал колоссальную работу и обратился в суд, потому что только так можно было доказать свою правоту. Суд учёл все доводы, и семье было разрешено указать в паспорте, что они – булгары.
В детстве дочь Хосаена Хакимова мечтала стать химиком-технологом. Но отец был против, поступать в Иркутск не отпустил, а потому после школы Дания пошла в сельскохозяйственный техникум, получила специальность бухгалтера. Затем окончила сельхозакадемию. Пришла на читинскую госконюшню в 1997 году, где и работает все это время. «Папа был главным в нашей семье, - вспоминает она. – Папа – сказал, и все сделали».

 Отправлено: 21.01.13 22:28. Заголовок: Колесников Эту стран..

Колесников
Эту страницу восстанавливать непросто, потому что ни Александра Емельяновича Колесникова, возглавившего предприятие в 1987 году, ни его супруги уже нет в живых. Не удалось разыскать и родственников, в архивах которых, наверняка, хранятся фотографии этого человека.
Неоднозначно и отношение к Александру Емельяновичу, который оказался человеком, замещавшим Хакимова во время его отсутствия, чтобы вновь вернуть госконюшню в прежние руки. На самом деле, конечно же, всё было не так, он работал, продолжая традиции предприятия, руководя коллективом и решая различные производственные задачи.
Дрокин Ю.Н.
«Он был мягковатый человек, - вспоминает Юрий Николаевич Дрокин, бывший главный зоотехник госконюшни. - Пришёл из управления сельского хозяйства, где работал зоотехником. Он очень отзывчивый человек, если к нему обратиться, не было случая, чтоб он не помог. Никогда никому не отказывал, был очень душевным человеком».
Сам Юрий Николаевич был в числе тех энтузиастов, которые в 70-х годах уехали на «Восход». Прежде он окончил Нерчинский техникум, по распределению попал в с. Жимбира, отделение Дарасунского совхоза, где начали создавать племенную ферму по донской породе лошадей. Работал зоотехником. В Пятигорск ребят «направил» журнал «Коневодство и конный спорт», главным редактором которого был Кожевников, вспоминает Юрий Николаевич. Когда начинающие забайкальские конники, увлечённые своим делом романтики, туда написали, им посоветовали «Восход» - лучший конный завод СССР и даже Европы по чистокровным лошадям. В Пятигорке Юрий работал просто конюхом, учиться хоть и отправляли – не поехал, а спустя какое-то время друзьям вернулись в Читу. Он стал на читинской госконюшне зоотехником, потом – главным зоотехником, сменив на этой должности Бориса Михайловича Долгова. Через пару лет, в 1981 году, директором стал Николай Хакимов, с которым работали на «Восходе».
Нужно было восстановить поголовье лошадей, которое в области резко пошло на спад, а для этого предпринимать самые разные шаги.
«Мы добились даже того, - рассказывает Юрий Николаевич, - что управление сельского хозяйства издало приказ, чтобы жерёбых кобыл и кобыл, годных к воспроизводству не сдавали на мясокомбинаты. Сидели на мясокомбинатах, проверяли, возвращали таких кобыл, вплоть до судебных разбирательств с хозяйствами. И за счёт этого, в том числе, удалось остановить спад популяции лошадей. Стали создавать племенные фермы в Агинском округе, в Кункуре, в других хозяйствах по сохранению забайкальской породы лошадей. Из Якутского племобъединения завозили лошадей, чтобы восстановить потерянную у нас приспособляемость к внешним условиям, улучшить поголовье. Остатки поголовья бывших военных заводов по районам собирали и свозили в Жимбиру».
В 1987 году Николая Владимировича Хакимова осудили и отправили отбывать срок. Это сложная страница в истории госконюшни. Сегодня существует несколько версий, ветераны и нынешние работники предприятия по-разному рассказывают ту историю. Но – из песни слов не выкинешь, она – была, и в преддверии юбилея читинской госконюшни, думается, некорректно было бы трясти грязным бельём человека, чьим именем она названа. Но если не упоминать о ней вовсе, то, получается: директора Колесникова как бы и не было?..
Алексей Емельянович был директором Читинской госконюшни до 1991 года. Времена сложные, перестроечные. Как бы то ни было, заработную плату на конюшне платили всегда. Другой вопрос, что маленькую, несоизмеримую возможностям, которые открывала перед советскими гражданами перестройка, и сулили новые, свободные, рыночные отношения… Люди, конечно, уходили. И внимательный читатель сможет легко обнаружить с добрый десяток, к примеру, бывших главных зоотехников предприятия.
Нередко причиной ухода были не денежные, а человеческие отношения: если не складывались – люди уходили. И это тоже история. Кто-то пришёл при Хакимове и готов был работать только с Хакимовым. Кто-то, напротив, сработавшись с Колесниковым, уволился, когда Хакимов вернулся. Директором предприятия во второй раз Николай Владимирович стал в 1991 году.
Наступало время большого, долгожданного строительства.

Большая стройка
Долгое время, а если быть точным, почти всю свою историю, читинская госконюшня подчинялась Москве, находясь в советское время в системе главконеводства, которое, как мы помним, ещё в 70-х годах одобряло идеи строительства в Забайкалье ипподрома и новой конюшни, готово было выделять средства, и даже, как вспоминают старожилы, на предполагаемое место стройки завозили кирпич. Они же готовы рассказать, как в период подготовки к Олимпиаде средства, которые должны были в Читу прийти, были перенаправлены и потрачены именно на это важное государственное событие.
Восьмидесятые шагали по стране, близилась перестройка… Возможно, по этой причине, а может, и по другой, но реальных денег не было уже даже в обещаниях.
Весной 1993 года на должность первого заместителя начальника департамента сельского хозяйства Читинской области пришёл Николай Илларионович Гантимуров. Осенью 1994 года он исполнял обязанности руководителя, а в начале 1995 года был назначен заместителем главы администрации Читинской области – начальником департамента сельского хозяйства.
«В 1994 году мы приняли очень серьёзное решение, - рассказывает он. - Что такое 90-ые годы, я думаю, все помнят. По области было достаточно много объектов, на которые распределялись крохи имеющихся денег. Некоторые из них, откровенно говоря, были уже и не нужны, потому что начали реализовываться принципы рыночной экономики, и какие-то предприятия той же переработки и прочие просто не соответствовали новым реалиям. Мы обсуждали эти вопросы коллегиально и решили всё-таки сконцентрировать финансовые источники, чтобы в таких непростых условиях хотя бы несколько серьёзных объектов довести до завершения. И, наверное, номером первым в этом «списке» была читинская госконюшня. Конкурсов тогда не было, мы подобрали подрядчика, это было подразделение «Агропромстроя» – Черновская КСО, руководителем был Кутуков Сергей Георгиевич. Завезли фундаментные блоки, сделали разбивку…».

 Отправлено: 21.01.13 22:34. Заголовок: Простой долгострой С..

Простой долгострой
Строительство новой читинской госконюшни начинала Читинская ПМК треста «Читацелинстрой». Доделыват ь предстояло Черновской КСО (впрочем, вспоминают очевидцы, доделывать – означало строить, ведь в чистом поле ещё ничего не было…). Уже тогда эта организация имела двадцатилетний опыт работы, прежде - подразделение «Облмежколхозстроя», позже, когда взяли подряд на строительство конюшни – «Агропромстроя». «КСО – это коллективная строительная организация, - рассказывает директор предприятия Сергей Кутуков, возглавивший КСО в 1985 году, - дань моде 90-х годов, правильное же название, я считаю, Черновская передвижная механизированная колонна, Черновская ПМК».
Основную сложность для строителей представляла огромная, затвердевшая глыба цемента аккурат перед входом. Осталась она с первых попыток начать стройку. Строители Черновской КСО смеялись: "Может, памятник из этой громадины на входе вырубить?" (Очень долго пришлось этот цемент отбивать!).
«Мы взяли подряд, когда директором конюшни был Алексей Емельянович Колесников, - вспоминает Сергей Георгиевич. - Это был технически несложный проект, и если сегодня бы объявили тендер, то желающих бы 200 организаций нашлось. А тогда по непонятным причинам это был долгострой. Отчитывались мы не только за план, за квадратные метры, за голову КРС, за птиц, а про лошадей почему-то было забыто, и никого госконюшня не интересовало. Хотя было нормальное финансирование, хороший объект в чистом поле… Но не шёл он как-то… А потом, потом начались все эти реорганизации, начиная с управления сельского хозяйства, и снова было не до лошадей. В 90-ые годы начались перебои с финансированием, затем оно возобновилось, но в конце концов прекратилось… В это время вернулся Хакимов. Конюшня, по моим понятиям, не з ря названа его именем. И ещё надо вспомнить Владимира Степановича Кошовского, возглавлявшего ОКС (отдел капитального строительства), и как ему удавалось выбивать в Москве, здесь, на месте, и продолжать финансирование этого объекта».
Материалы для стройки ещё оставались с социалистических времён, с этим сложностей не было. Блоки, из которых сложена нынешняя конюшня, были изготовлены на сельском строительном комбинате, работавшем в Шерловой Горе. Фермы (12-иметровые балки и перекрытия) производил Карымский завод железобетонных конструкций. Черновская КСО построила только саму конюшню и пять жилых домов посёлка. На это хватило государственных средств.
Ипподром с трибунами и дорожкой возводился хозспособом, и это была настоящая народная стройка, на которой работал весь коллектив предприятия. Участвовал и коллектив тогда уже комитета сельского хозяйства области, в устройстве дорожки были задействованы все ведомственные «агропромовские» организации.
«Я обратился за помощью в «Читаавтодор», - вспоминает Николай Гантимуров, - Николай Захарович Млачнёв был тогда депутатом, и была сделана весьма неплохая беговая дорожка. Каких-то особых технологий мы не использовали, в её основе – специальная смесь, привезённая с асфальтовых заводов пригорода Читы. Руководитель «Читаэнергостроя» Ярослав Михайлович Швыряев помогал нам подвести электричество. Много помогал Виктор Александрович Кожевников, руководивший «Читамелиоводхозом», имеющим специальный транспорт и различную технику. Так что работали все, и было это либо за копейки, либо бесплатно, потому что денег не хватало». Работу двигала и фанатичная страсть Николая Хакимова к лошадям. Даже сегодня, спустя 18 лет после завершения стройки, Сергей Кутуков помнит, как собрались однажды мужиками, кто – о чём, а Хакимов – о лошадях! Да так, что почти два часа слушали без устали – и не поразиться такой одержимости было просто нельзя.


Эксклюзивная операция
«Пробивая» застарелый долгострой, Хакимов шёл на всевозможные шаги. Чтобы дать необходимый психологический настрой, возил строителей на старую конюшню. Это произвело сильное, удручающее впечатление. «Страшное зрелище, - вспоминает Сергей Кутуков, - не то что нечеловеческие, а даже нелошадиные условия!»
Сам он давно был неравнодушен к лошадям: начинал геологом, в геологической партии сесть на коня «жизнь заставила», а потом при любой возможности с удовольствием седлал лошадь.
Вопросом принципиальным строительство новой госконюшни стало и для Николая Гантимурова. В региональную власть он пришёл с должности руководителя Ононского ОПХ, которое, как известно, в своё время было одним из забайкальских конных заводов. До того работал директором Митрофановского совхоза, ещё раньше – в колхозе им. Кирова. Лошадей держал дед в с. Дурой – глубинке Приаргунья, где уже с 4 класса Николай ездил на пятидневную «смену» – на чабанскую стоянку, где работал на волокуше, затем, повышая квалификацию, – на конных граблях и конной косилке.
«Читинская госконюшня всегда находилась, так скажем, в реестре федерации, - рассказывает Николай Илларионович, - директор утверждался Москвой, финансирование – федеральное. Но понятно, что Москва далеко, а во время всех работ по строительству нового помещения конюшни и ипподрома мы внесли суммарно гораздо больше средств, чем федерация. Это удалось доказать, подтвердить документально. Могу сказать, что была проведена эксклюзивная операция по передаче конюшни в ведение Читинской области. Пришлось пройти непростые «разборки» на уровне министерства сельского хозяйства, но в конечном итоге здравый подход победил. Она стала областной собственностью, и я могу даже похвастаться тем, что благодаря этому решению сегодня читинская государственная заводская конюшня им. Хакимова избежит судьбы многих конюшен, которые сегодня по всей России просто уничтожаются».

Тогда же это решение означало, что вся ответственность за судьбу стройки, предприятия и его коллектива ложилась на региональную власть.
Торжеств по случаю сдачи стройки не организовывали: тогда это было не очень принято, да и в связи с переездом, с освоением посёлка конюшня испытывала определённые трудности. А потому – всё прошло буднично.
«Такие сооружения, как правило, рассчитываются на 50 лет, - говорит Сергей Кутуков. - Но конюшня, думаю, простоит и сто лет, и больше. Грунты там хорошие, фундамент мощный, конструкции крепкие. Но всё же жаль, что не хватило Хакимову ещё два года социализма – тогда бы конюшня выглядела совсем по-другому, с большим посёлком, с настоящим ипподромом, с современными трибунами. Планировали построить и амбулаторий, и изолятор, и гаражи. Это был грандиозный проект».

Мальчишка в кирзовых сапогах
Первые серьёзные соревнования на новой читинской госконюшне прошли в конце мая – начале июня 1995 года. «Называть их «конноспортивными» побоялись, - вспоминает Николай Гантимуров, - фактически центр конного спорта был у нас в Агинском бурятском автономном округе, который являлся самостоятельным субъектом РФ. В районах округа ежегодно проводились соревнования, а потому было боязно брать на себя ответственность, предполагая, что мы можем в Чите провести соревнования «на уровне», а планку поставили, что и лучше, ведь со временем читинские соревнования должны были стать главными! И поэтому первые соревнования на новом ипподроме прошли как день племенного животноводства Читинской области».
На дне племенного животноводства была развёрнута выставка племенного КРС, овец, лошадей, организовали торговлю и общепит. Соревнования удались. Осенью организовали закрытие сезона, а в 1996 году были проведены уже конноспортивные соревнования. Они не были названы первыми, а получили свой порядковый номер, с учётом того, что проводились прежде и в Дарасуне, и в Жимбире, и в Шилке, в Агинском…

А областные власти стали привносить «элементы цивилизации» в пока нецивилизованный вид спорта. «Это сейчас, - рассуждает Николай Илларионович, - приезжаем на соревнования, все жокеи одеты-обуты, в форме, в касках, в красивых сапожках, в бриджах-галифе. Девочки чуть ли не специально причёски делают! Коляски наездников, соревнующихся в рысистых заездах, сегодня стоят 40-50 тысяч долларов. А раньше ничего такого не было!.. Коляски были самопальные, из велосипедных колёс, сёдла - чуть ли не чабанские, уздечки – обыкновенные узды.
Понятие «спонсорства тогда, в середине 90-х годов, только входило в моду, и я хорошо помню, как нашим «спонсором» стал Валерий Романович Бухнер, руководитель тогда ещё государственного «Нефтемаркета».
Победил худенький мальчишечка из Нерчинского района. Он скакал без седла, с простой уздечкой, а сам весил, наверное, килограммов 25, не больше… Вот он спрыгнул с лошадки-победителя - в трико, в рваных кирзовых сапогах, в простой сатиновой рубашке. И Валерий Романович говорит мне: «Так он, по-моему, даже голодный! Сколько ему можно денег вручить отдельно, кроме приза?!» И он потом съездил в Нерчинский район и деньги семье мальчика этого отдал. Вот такие были времена, голодные, суровые, но мы их пережили».
С появлением в Чите дорожки в области стал приниматься ежегодный календарь соревнований. Главные проходили в Чите, но была сохранена система соревнований в Агинском округе и в районах. Были проведены несколько конноспортивных зональных соревнований, приезжали судьи из Москвы. Как правило, наша команда становилась первой. У Читинской области, по мнению Николая Гантимурова, были тогда две «визитные карточки»: команда первого дивизиона чемпионата России по футболу «Локомотив» и команда читинской госконюшни. Наши конники стали выезжать на соревнования и подниматься в рейтинге среди регионов.

Голубая лошадь
В 1997 году Николаю Владимировичу Хакимову присвоили звание Заслуженного работника сельского хозяйства РФ. В 2003 году его не стало. Он умер от инфаркта, в возрасте 57 лет. Сердце давно пошаливало, он несколько раз лежал в больнице. Поехал в командировку в Нерчинск, по дороге стало плохо. В Шилку заезжать не захотел – думал обойтись таблетками. А в Нерчинске, когда стало совсем невмоготу, сам поднялся к врачам, лёг на кушетку… Умер мгновенно.
На похоронах, которые проходили в Чите, было многолюдно, но кто-то просто не успел узнать: по мусульманским традициям, человека хоронят в день его смерти – Николая Владимировича похоронили на второй. Супруга пережила его ровно на 3 года. Она очень переживала и практически потеряла себя после его смерти. По подсчётам детей родители прожили одинаковое количество дней.
… Спустя 9 лет на читинской госконюшне осталось много вещей Хакимова. В кабинете директора – его кресло. Стол, за которым он сидел. Стенка. Разве что новые стулья и картины повесила нынешний директор Юлия Викторовна Цыденова…
А дети предпочитают помнить его живым. У дочери хранится несколько видеокассет, на которых отец – воодушевлённый, энергичный. Вот история про булгар, суд, его победа... Вот строительство трибун, и он с непередаваемой гордостью рассказывает телевизионщикам, что ещё немного, и – побегут в Чите лошади! Как это важно – воплотить в жизнь мечту многих поколений…
А однажды, 30 декабря, в преддверии Нового года в директорском кабинете раздался звонок. «Это конюшня?» – спросил незнакомый голос. «Конюшня», - подтвердил Хакимов. «А кто говорит?» – «Директор». – «Ой, как хорошо! – обрадовался невидимый собеседник. - Вы знаете, начинается год голубой лошади, лошадь у нас есть, как бы её покрасить?!»
Хакимов ни на секунду не усомнился в серьёзности говорящего и искренне недоумевал, зачем красить коня, пытаясь переубедить звонящего… А потом смеялся вместе с коллективом - звонок оказался розыгрышем работников радио, которые за терпение и выдержку вручили Хакимову приз.

 Отправлено: 21.01.13 22:39. Заголовок: Глава 4. Элина Валер..

Глава 4. Элина Валерьевна Акулова
«Хакимов был радушным хозяином, - вспоминает Николай Гантимуров. – В Читу часто приезжали конники из Бурятии, из Иркутска, из Амурской области, Хакасии, Тывы. И он особенно отмечал директора бурятской госконюшни Элину Валерьевну Акулову. Она – профессиональный конник, всегда привозила хорошую команду, и они с Хакимовым рубились очень серьёзно… Когда Николая Владимировича не стало, я должен был принимать решение, кого предлагать руководителем. Были достойные люди в области, но не хотелось сдёргивать их с отработанных предприятий. Кроме того, среди конников существуют разные «корпоративные» течения, нужен был «арбитр».


«Помогать будете все!»
Её история началась с конноспортивной секции в Улан-Удэ. После школы – поступление в «Тимирязевку», но судьба сложилась так, улыбается Элина Валерьевна сегодня, что «сильно захотелось замуж», и потому она вернулась домой, перевелась в Бурятскую сельскохозяйственную академию, которую и окончила по специальности экономист. Осталась работать на конюшне. Начинала коневодом, было много «промежуточных» специальностей. Затем стала начальником производственного отдела, и – шаг в неизвестность.
На должность директора 32-летнюю женщину рекомендовали ветераны бурятской госконюшни: на подступах к "рынку" была демократия – предлагал коллектив! Министр сельского хозяйства республики с этим предложением согласился, и без всяких дополнительных обсуждений Элина Валерьевна заняла пост директора. Решение принимали, не советуясь с ней, опыта хозяйственной деятельности не было, поэтому сказала просто: «Помогать будете все!» Годы были лихие, 90-ые. Кормов не хватало, и одной из главных забот молодого руководителя стал коллективный сенокос. Выезжали все вместе, косили вручную, и сегодня она может взять в руки косу, не забыла ещё! И из воды вытаскивали сено, но заготавливали всегда впрок!
Читинская госконюшня была хорошо знакома бурятской. Встречались на скачках, сотрудничали, в чём-то конкурировали между собой. Но бурятская всё же считалась «на полголовы» выше, особенно если учитывать долгую историю республиканского ипподрома, где можно было качественно готовить лошадей и добиваться результатов.
Наступил 2003 год. Команда получила приглашение приехать в Читу на традиционные осенние соревнования, стали готовиться, и буквально за две недели пришло известие о том, что руководитель читинской госконюшни скоропостижно скончался. Весть была абсолютно неожиданной, подумали было, что мероприятие не состоится, но руководство Читинской области приняло решение провести соревнования в память о Хакимове. И вот – неожиданное приглашение. «Есть же японская система, - рассуждает Элина Валерьевна, - что каждые лет пять надо менять жизнь и себя встряхивать. Вот и у меня жизнь складывается так, что каждый пять лет – встрях!»
Перед предложением Читы она руководила бурятской госконюшней как раз пять лет. Огляделась. Оценила. Подумала. Согласилась. Первое время в Забайкалье жила одна, семья приехала позже. Для мужа принять решение о переезде было на порядок сложнее: он – профессиональный мастер-наездник, и скакать в Бурятии совсем не то, что в Чите…

«Встрях»
Знакомств нет, родственников нет, всё новое. Задачи, вроде бы, понятны – сохранить то, что наработано, поддержать и развить все начинания, и – неплохо бы деньги зарабатывать, ведь коневодство это – рынок. Задачи – понятны, а как выполнять?
Сформированный другим человеком коллектив привык к предыдущему руководителю. Совсем иные расстояния. И, пожалуй, самое сложное – она почти не знала забайкальских конников, не знала потенциала районов, Ведь работа конюшни – это не только скачки и бега, это все вопросы коневодства региона.
Вот, казалось бы, положено начало генофондной конеферме в Нерчинском районе, но на отведённой площадке стало тесно. Искали землю и нашли 5 тыс. га в чистом поле Сретенского района. Перегоняли табун. Создавали новое хозяйство с нуля.
А какие шишки набила она на таможне, когда продала конюшня наших жеребцов в Монголию?
«Монголы очень интересовались нашими лошадьми, - рассказывает Элина Акулова, - они потеряли племенное ядро из-за того, что исчезла государственная структура в племенном коневодстве страны, и приезжали к нам учиться, заново развивать отрасль. Как известно, в Монголии очень популярны и значимы скачки «Наадан», в которых участвуют местные лошади. Вот хозяева начали хитрить: покупали наших жеребцов (для нас это был брак, мы хороших не продавали, но для Монголии это были очень хорошие лошади), крыли своих местных кобыл, получали улучшенный молодняк, у которого шансы на победу в скачках были уже гораздо выше. А победа на таких соревнованиях – это очень важно. Победитель главной скачки сезона является героем весь следующий год, а призовой фонд начинается от внедорожников Land Cruiser до УАЗиков!
Теперь на этот счёт введено специальное ограничение. Но Монголия уже увидела, насколько лучше становятся лошади на соревнованиях, так что спрос на наших жеребцов с той стороны есть и сегодня!»
Она много ездила, в том числе и в страны СНГ, Китай, Монголию. Вникала года два, но о том, что приняла должность, не пожалела. В этом, считает, особенность характера: если принято решение, назад не оглядываться!
Идея завязать тёплые отношения между Улан-Удэ и Читой, оформив это по всем правилам, появилась ещё при Хакимове. И вот, наконец, удалось! Родился «Кубок мэров» двух городов – соревнования проходили в течение трёх лет: Чита принимала бурятских конников на день города в мае, а Улан-Удэ читинскую команду встречал на свой день рождения – в сентябре. А затем уже провозглашённая «традиция» была прекращена. Неожиданно для читинцев улан-удэнцы не смогли приехать. Элина Валерьевна предпочитает не искать причины этого, но люди сведущие утверждают, что на всех «кубках» побеждала читинская госконюшня, и именно такая «традиция» не понравилась мэру г. Улан-Удэ. К чести читинского градоначальника Анатолия Михалёва – он скачки не бросил, и теперь мероприятие называется розыгрышем кубка мэра столицы Забайкальского края. Призовой фонд хороший, соревнования в начале сезона престижны и открыты для всех желающих, приезжают и улан-удэнцы, но уже не командой, а отдельные конники.
«Идея была шикарная, - замечает Элина Акулова, - начав с Читы и Улан-Удэ, заинтересовать Иркутск и Благовещенск. И такие переговоры начинались. Представляете, как было бы интересно собрать команды крупнейших городов востока и запада Сибири, затем – Дальний Восток. Мы к этой идее больше не возвращались, потому что, как известно, в стране началась серьёзная реорганизация госконюшен и ипподромов, находящихся в государственной собственности. Сегодня у конюшен возникли совсем иные проблемы, и, говоря прямо, на некоторых уже и не до соревнований. Идёт создание ОАО «Российские ипподромы», которое призвано объединить все госконюшни. И есть сомнения, что наши ипподромы, я имею в виду начиная от Красноярска до Дальнего Востока, будут конкурентоспособными. И вообще - выживут».

Арбитр
«То, что в своё время читинская госконюшня перешла в ведение Читинской области, спасло её, - уверена Элина Валерьевна, - сохранило и позволило развиваться. Слава Богу, внимание властей не ослабевает, и финансируется она неплохо. Хотя тоже есть вопросы. С момента моего приезда сюда и до настоящего времени заработная плата на госконюшне, особенно в сравнении с ценами, снизилась и достаточно существенно. И это приводит к тому, что уходят профессионалы. Это очень плохо. Профессионалов в отрасли коневодства всегда было находить сложно. Их очень мало. Я старалась работать с теми, кого знала и могла доверять. Кого уважала, понимала. Приглашала коллег с предыдущей работы. Как у любого руководителя, моменты были разные, были и неудачные попытки. Но невозможно знать всё, и моя позиция: «Не хочешь - не работай!»
В 2009 году Элина Акулова получила предложение занять должность заместителя руководителя министра сельского хозяйства и продовольствия Забайкальского края. Согласилась. Директором читинской госконюшни она была чуть более пяти лет.
«Я до сих пор иногда позволяю себе приехать на госконюшню, - рассказывает она, - и, увидев, что конюх позволяет себе не поить лошадей перед тем, как давать им овёс, могу и… матом отругать! Лошадь закрыта в деннике, она не может сама себя напоить, она не может выйти пожаловаться, а этот недобросовестный «товарищ» спокойно пойдёт домой, покушает, ляжет спать. А животное будет стоять и страдать?! Я не понимаю тогда, зачем приходить в эту отрасль? Лучше бы тогда не приходили. Людей видно. Видно тех, кто отдаёт всего себя, и днями, и ночами, не позволяя выходных, и тех, кто приходит временно. Тут ни при чём размер его заработной платы!»
Нерешённые вопросы остались. Жаль, что они не решены, но есть надежда, что решатся. Она убеждена, что, невзирая на возможные разные мнения, необходимо вернуться к вопросу строительства в Чите своего конноспортивного манежа. Сделан проект. Проведена его экспертиза. Осталось только воплотить его в жизнь.
И что-то такое в истории читинской госконюшни уже когда-то было, не правда ли?

Глава 5. Юлия Викторовна Цыденова
В 2009 году читинскую госконюшню возглавила Юлия Викторовна Цыденова. Родилась в 1981 году, в г. Дархан МНР, окончила Большетуринскую среднюю школу (Карымский район, затем - с отличием Бурятскую государственную сельскохозяйственную академию. Два года преподавала зоотехнические дисциплины в Нерчинском аграрном техникуме. Затем работала завотделением иппотерапии в читинском Центре медико-социальной реабилитации «Росток» и главным специалистом отдела племенной инспекции краевого минсельхоза.
Госконюшня вновь в женских руках, а новая глава её истории только начата.

 Отправлено: 21.01.13 22:47. Заголовок: От конюха до замдире..

От конюха до замдиректора

Впервые на читинскую госконюшню Сергей Иванович Карандаев пришёл в январе 1976 года. Ему исполнилось тогда 16 лет, устроился конюхом. Прежде была работа на конезаводе «Восход», куда четырнадцатилетний Сергей поехал, закончив 8 класс. Об этом времени вспоминают многие из нынешних ветеранов читинской госконюшни, тогда окрепла дружба, появились знакомства и взаимоотношения, продлившиеся затем долгие годы. Впрочем, самого Сергея Ивановича «ветераном» можно назвать лишь с учётом пройденного рабочего пути, потому что он ещё молод, до пенсии 6 лет – так что, как говорится, работать и работать. И должность нынешняя не позволяет расслабляться: он сегодня заместитель директора предприятия.
По возвращении в Забайкалье из Пятигорска пошёл доучиваться в школу рабочей молодёжи в Дарасуне, поступил в техникум. На читинской госконюшне поработал едва-едва: весной жеребцы-производители ушли по хозяйствам на случной сезон, Анна Ивановна Стельмак парня сократила. Уехал работать в Жимбиру, на читинскую госконюшню вернулся зоотехником в 1981 году.
Снова уходил в 1987 году, в тот же Дарасунский совхоз, где работал директором конноспортивной школы. Окончил институт. В 1991 году вместе с Николаем Хакимовым вернулся на предприятие, где работает до сих пор. Конюх, зоотехник, ведущий зоотехник, главный зоотехник – так складывалась его карьера.
«Работы было непочатый край, - вспоминает Сергей Иванович, - во-первых, не очень развито спортивное коневодство, занимались конным спортом, скачками, рысистым спортом. Для нас это было в новинку. Раньше-то, после войны всё это было: и наездники были, и скачки были, и бега были… Потом это всё потихоньку затухло, как и ипподром старый был разрушен. Для улучшения породы наших лошадей мы начали завоз ить якутских, велась племенная работа. Завозили и чистокровных, и рысистых. Приглашали сюда работать специалистов. Леднёв Александр занимался конкуром, девчонок приглашали из Улан-Удэ. Мы сами-то в рысистом спорте не очень-то были, лично я скакал на конзаводе «Восход», а по рысакам у нас специалистов не было. Занимался рысистым спортом у нас Хаманов Алексей, возле него я и учился».
В своё время было в области 12 конеферм – коневодческих хозяйств. Разводили донскую, буденовскую породы лошадей, русского рысака, орловского, русских тяжеловозов, советских тяжеловозов. На пять зоотехников приходилось по 4-5 районов области на каждого. В ведении Сергея Ивановича находились Шилкинский, Дульдургинский, Алек-Заводский, Калганский и Нер-Заводский районы: конеферма в Казаново, совхоз коневодческого направления Аргунский, жимбиринская конеферма.
На фотографиях того времени Сергей Карандаев обращает на себя внимание роскошной шевелюрой. Всегда отличался скромностью, больше говорит об общей, коллективной работе. Дед был конюхом, отец работал чабаном и скотником, и вся его жизнь прошла с лошадьми. И работа не то что снится, а наяву по ночам приходит. Хлопотное это хозяйство, если подходить ответственно: то кобыла жеребится, то завалилась лошадь, то заболела… А то и воровство. Бывало, несколько раз залезали в конюшню, где ребятишки, а где и взрослые. Позвонит среди ночи дневальный – бежишь!
Сергей Иванович уверен, что на читинской госконюшне всегда работали энтузиасты – люди, "заболевшие" лошадьми. Сегодня с кадрами сложно, не тот народ пошёл. Люди изменились. Что-то не понравилось – встанет и уйдёт. А раньше не было такого, чтоб осталась лошадь некормленая, непоеная, нечищеная. Какой бы ни был человек, шёл и делал. Сейчас времена изменились, на заработную плату в восемь тысяч приходят, как правило, те люди, которые не могут нигде устроиться. А работа тяжёлая, хлопотная. Где бы энтузиастов взять, вот вопрос?
У Сергея Ивановича Карандаева сын и дочь. Сын окончил военное училище, предпочитает футбол. А дочь занималась конным спортом, занимала второе место в чемпионате края, в институте времени стало не хватать, потихоньку от лошадей отошла, окончила физико-математический факультет.
Отец же продолжает дневать и ночевать на конюшне. В канун праздничных мероприятий, посвящённых вековому юбилею читинской госконюшни, Сергею Ивановичу Карандаеву присвоено звание «Заслуженный работник агропромышленного комплекса Забайкальского края».

Знает толк в рысаках

В Читу Владимир Михайлович Лапин перебрался по семейным обстоятельствам в 1989 году. А родился в с. Петровка, Черемховского района, Иркутской области. Бы л там колхоз, а потом совхоз, а в нём – племенная ферма по разведению лошадей русской рысистой породы. В село приезжали наездники с ипподрома, смотрели лошадей, договаривались, забирали. На ферме увидели желание мальчишки работать с лошадьми – взяли конюхом.
Зарплата в советское время всякая разная была, и ста рублям были рады, а мать в колхозе за 54 рубля работала. Лошадь же «стоила» 18 рублей в месяц. Положенная конюху нагрузка - семь голов, но если справляешься, давали и больше, до десяти. Так Володя получал в три раза больше матери – 180 рублей в месяц.
Затем пристальней присмотрелись к нему: неплохо верхом ездит – перевели на другое отделение, спортивное. В 15 лет уехал на Иркутский ипподром работать. Потом окончил вечернюю школу, перед армией выучился на шофёра, имеет первый класс. Так что машины и кони – вот две страсти Владимира Михайловича. Как-то даже шесть лет шоферил, но к лошадям всё-таки вернулся.
После армии – техникум, Два раза поступал в институт и бросал, так и не закончил. В Иркутске был спортсменом, тренером конноспортивной секции ДСО (добровольное спортивное общество) спортивного клуба «Урожай». По итогам выступления дошёл до кандидата в мастера спорта и перешёл на рысаков. Всегда тянуло к рысистым лошадям, и в итоге он – мастер-наездник.
Давно уже нет той племенной фермы, где он начинал свой трудовой путь мальчишкой, но при его самом непосредственном участии создавалась другая, в Забайкалье. Было это так. Хорошего наездника присмотрели на зональных соревнованиях директор читинской госконюшни Алексей Колесников и главный зоотехник Юрий Дрокин, стали звать к себе. И жильё обещали, и условия… Только когда он решился-таки жизнь поменять и в Читу из Иркутска приехал в марте 1989 года, только и вздохнул: «Шило на мыло»... Но особо страдать не пришлось, работать надо, и первым делом поехали вместе с Юрием Николаевичем в Нерчинский район – «соблазнять» директора умыкейского совхоза открыть племенную ферму. Нынешний руководитель «Нерчинского конезавода» Валерий Николаевич Статных тогда работал чабаном, гостей из Читы поддержал, как оказалось, совхоз по итогам года сработал очень прибыльно, деньги были, возможность купить лошадей была, просто нужен был толчок в нужном направлении. Так втроём директора убедили, и уже в апреле улетел Владимир Лапин покупать коней. Верховых продавали на аукционе, за рысистыми поехал по конезаводам, где кто продаст. Закупал маток и Юрий Николаевич. А продавали весь «хлам», всё, что заводам не нужно, но определённое количество маток, необходимое для создания племфермы, набрали, лучшими оказались лошади Смоленского и Пермского конезаводов.
«То, что лошадь выбирают по зубам, – это шутка, - говорит Владимир Михайлович. - Начинают смотреть с ног, чтоб ножки были целенькие, чтоб экстерьер был приятным, изучают происхождение по документам. Хорошая лошадь всегда была дорогим товаром. В советское время я из Одессы привозил жеребца за 15 тысяч рублей. Позже, например, завозили коней для «Читаэнерго», самый дорогой рысак в 300 тысяч обошёлся нынешними деньгами. Так совместными усилиями был создан «Нерчинский конезавод».
На читинской госконюшне Владимир Михайлович работал зоотехником.
В то вр емя область выделяла деньги на покупку жеребцов-производителей, их было 170 голов. В конноспортивной секции стояло 30 верховых лошадей, с которыми занимались порядка 60 спортсменов. Хоть «круг» до строительства новой конюшни был сильно зауженным, всего 650 метров, на нём тренировали рысаков. На крутых поворотах можно легко ноги подвернуть, а ведь лошадь нужно «резвить», то есть ехать на пределе возможностей, но всё равно наши спортсмены приспособились к непростым условиям, ездили на соревнования и выигрывали.
Сам наездник Лапин был два раза чемпионом зоны Сибири и Дальнего Востока, участвовал в чемпионате наездников России, где занимал третье и четвёртое место. Ездил до самого несчастного случая: лошадь чего-то испугалась, лягнула, он получил открытый перелом и инвалидность. Теперь ходит с палочкой, но хобби своё не бросает. Хоть на читинской госконюшне уже не работает, но помогает советами Нерчинскому конезаводу. Где по фотографии, где по телефону вместе выбирают лошадей. Последнее приобретение – американская рысистая.
«Лучше всех бегут сегодня американцы, - говорит Владимир Михайлович, - 1600 м он бежит за 1.58. Наши лошади тише. Да и вообще сейчас бегут лошади, у которых кровности русской чуть-чуть осталось, но и американцем его никак не назовёшь.
Вот уже три года езжу в Иркутск, там проведываю лошадей, купленных на нашем Нерчинском конезаводе. Месяц отгощу – домой возвращаюсь. Главное – это правильно подобрать лошадей и обучить наездников. Вот едет наш «Нерчинский конезавод» на соревнования в Иркутск - равных ему нету, в Благовещенск – равных нету, здесь, в Забайкалье, тоже равных нету!»
Начали выигрывать и иркутяне, которых консультирует Владимир Лапин, в знак благодарности подарили ему рысака, качалку и сбрую. Вообще в его хозяйстве четыре коня. Рысаку 18 мая исполнился год. В своё время с Алтая привёз желтенького, с белой гривой (соловая масть) пони, которого ласково зовут Кузей (высота в холке 1 м 6 см). На 60-летие годовалую забайкальскую кобылу Владимиру Михайловичу подарила читинская госконюшня, сейчас ей уже четыре, от неё и от Кузи родилась «Дочка», которой 22 августа исполнился год.
Глядит-глядит на своё «богатство» Владимир Михайлович и понимает: негоже стоять ему без дела! Со всеми своими знаниями и опытом качественно работает и тренирует лошадей. А на следующий год всё-таки планирует поехать на приз!

 Отправлено: 21.01.13 22:57. Заголовок: С лошадьми 30 лет Ге..

С лошадьми 30 лет
Геннадий Иванович Шадрин и Михаил Алексеевич Исаншин – одни из самых уважаемых работников читинской госконюшни. Оба второй год на пенсии, оба посвятили лошадям более трёх десятков лет. И Геннадий Иванович, и Михаил Алексеевич очень ценят свою работу и не жалеют о выборе профессии. Что же касается истории их труда, то у каждого она своя…
1969 год. Юный коневод-самоучка Гена Шадрин впервые попадает на читинскую госконюшню, где знакомится с Николаем Хакимовым – человеком, который в будущем станет для него лучшим другом и товарищем:
«Когда мы в 70-м году начали поднимать конный спорт в Забайкалье, - рассказывает Геннадий Иванович, - у нас, фанатиков, не было опыта в коневодстве, а потому собрали здесь человек 15 читинских парней и отправились на «Восход». Тогда, в 70-х годах, лучшим конным заводом Европы был конезавод «Восход» Краснодарского края. И вот мы отсюда собрали читинских парней, 15 человек отсюда выехали, Все в одном отделении работали три года».
До этого Геннадий Шадрин прошёл курсы тренеров-жокеев в Рязанской области, принимал участие в создании конефермы в Дарасунском совхозе, и даже помогал завезти в край лошадей нерайонированной, то есть неприспособленной к забайкальским условиям породы – чистокровную английскую лошадь. Это было в 1971 году, впервые за всю историю Забайкалья здесь начали скакать четыре кобылы и один чистокровный жеребец.

Первым учеником Геннадия Ивановича как тренера стал Михаил Чабанов. Ездил он хорошо, но... вырос. «У многих жокеев стоят две проблемы, - делится секретами мастерства тренер. - Это вес, весовая категория, и рост – надо, чтобы рост маленьким был. Чтобы лошадь во время скачки не закачивать».
В то время, как Геннадий Шадрин начинал осваивать азы тренерства, Михаил Исаншин только-только отслужил в армии и в 1972 году пришёл работать на читинскую госконюшню как зоотехник-селекционер. Правда, первый рабочий день был не совсем связан с его специальностью, его отправили… грузчиком на базу получать газовые плиты, и потому начало «конюшенного дела» в своей жизни он запомнил навсегда.
Через несколько лет Михаил Алексеевич стал главным зоотехником госконюшни. Ветеринарное образование он получил в Бурятском сельскохозяйственном институте. Работал не только с лошадьми, но и с другими животными. И хотя уже на пенсии, его то и дело просят приехать, посмотреть табуны, спрашивают совета. Своего приусадебного хозяйства у него нет – живёт в городе. Однако своя лошадь забайкальской породы имеется – её Михаилу Алексеевичу подарили на 60-летие. «А если в коневодстве работать, а на лошадях не ездить, то это уже не коневод, - уверен ветеран. Коневоды на машинах не ездят!»
Рассказывает о себе Михаил Алексеевич мало. Говорит, что не такой уж он энтузиаст-коневод, а просто специалист: «А есть такие люди, как Шадрин, был Хакимов - это же настоящие конники, заядлые. Они с рождения были такими. А мы что? Учились, кончили, отправили работать, работали».
Тепло вспоминает Николая Владимировича Хакимова и Геннадий Иванович Шадрин. Признаётся, что испытывает гордость от того, что работал с таким выдающимся человеком. Вместе они пережили очень много. Но обстоятельства так сложились, что, когда Николай Владимирович Хакимов ушёл из жизни, Геннадий Иванович был очень далеко, в Ростове закупал лошадей, а потому не был на похоронах.
«В то время мы уже выходили на Монголию, выходили на Китай, - вспоминает Геннадий Шадрин. - Когда я поехал в Ростов, у меня стояла задача, чтобы я лошадей купил, часть которых должна была уйти в Китай, часть – в Монголию. А когда я лошадей закупил, привёз, – Николая Владимировича уже не стало, и связи потерялись. Потом на Монголию вышли, а Китай так и не вышел на нас. А с Хакимовым я проработал почти 40 с лишним лет».
Уходят на заслуженный отдых специалисты читинской госконюшни... Вот уже 2 года пустует рабочий стол Михаила Алексеевича. На смену Геннадию Ивановичу новые тренеры пришли, но и здесь есть проблемы. На сегодняшний день, сетует он, на конюшне нет ни одного годовалого жеребёнка, ни одного жеребёнка двух или трёх лет. Хочется верить, что в скором времени на читинскую госконюшню придут новые любители лошадей, новые энтузиасты, новые квалифицированные специалисты.

Неиссякаемая любовь

Татьяна Юрьевна Панкова работает зоотехником с мая 1982 года. Точнее, первые полгода она трудилась в качестве коневода, а уже потом как зоотехник. За минувшие тридцать лет она ни разу не пожалела о том, что она - ни доктор, ни учитель, ни кто-либо ещё. И причина тому – неиссякаемая любовь к лошадям. Когда впервые появилось влечение к этим прекрасным животным, Татьяна Юрьевна не помнит. Это ей мама с бабушкой рассказывали, что уже в трёхлетнем возрасте она бегала за лошадьми, как только их увидит.
«Первый раз села в 16 лет верхом, - рассказывает она. - Это была кобыла Бурёха, она была помесного происхождения, донская с тяжеловозом. Я её помню, как сейчас, даже вижу, как сейчас. К сожалению, не помню, что было вчера, но то, что было тридцать лет назад, я помню хорошо. Проездила полдня, ребята меня потом с коня сняли, донесли до лавочки, потому что ходить я не могла. Представьте, ни разу не ездивши, целый день проездить на коне?! Для меня это было шоком. Но тем не менее такой опыт охоту не отбил, я продолжала дальше учиться. Освоила верховую езду очень быстро. Наши чабаны очень удивлялись. Спрашивали: «Ты раньше ездила?». Я говорю: «Да нет, вот только первый раз села. – Да не может такого быть».
Детство её прошло в Калангуе, рабочем посёлке, лошадей там было мало, поэтому и каждая встреча с ними становилась настоящим праздником для маленькой девочки. Со временем девочка подросла, и уже окончательно, несмотря на возражения родных и знакомых, решила связать жизнь с этими животными.
«У меня все всегда удивлялись, почему? - вспоминает Татьяна Юрьевна. - У меня мама – медик, она так мечтала, чтобы я поступила в мединститут! Помню, я закончила 8 классов, она говорит: «Танечка, давай, закончи десять, и ты пойдёшь в мединститут поступать». А я говорю: «Мам, ладно: давай, я сейчас попробую поступить в нерчинский техникум, а если меня туда не возьмут, то закончу 10 классов». Даже одноклассники не поняли: «Ты куда? Коровам хвосты крутить? Да зачем тебе это надо? Да ты что?» Меня уговаривали как только могли. А я говорю: «Да вы что, я всю жизнь об этом мечтала! Я никуда больше, только туда».
Сейчас, спустя тридцать лет после первой верховой прогулки, времени кататься на лошадях нет – у зоотехника-селекционера читинской госконюшни слишком много бумажной работы. Нужно и племенные карточки на лошадей завести, и новых жеребят на сочетаемость проверить, и кличку для новорождённого придумать, а это тоже дело непростое!
«Кличку придумать непросто, - делится опытом Татьяна Юрьевна. - Вот, допустим, у будёновца кличка должна начинаться с той же буквы, что и кличка его отца, и должна быть в середине клички буковка первая из клички матери. А по чистокровным рысакам, там наоборот – называют на букву матери и должна быть в кличке буква первая из клички отца. В России принято так. Вообще, во всём мире называют так, как угодно владельцу, не смотрят на начальные буквы кличек родителей, а у нас вот принято очень давно так, поэтому мы поддерживаем эту традицию, стараемся её поддерживать».
А ещё говорят, как лошадь назовёшь, такая судьба у неё и будет. То ли это суеверие работников госконюшни, то ли вывод многолетних наблюдений… в любом случае, выбор клички становится делом ещё более ответственным. А чтобы она соответствовала характеру лошади, нужно эту лошадь знать. И Татьяна Юрьевна знает каждую, что на госконюшне живёт. Есть у неё и любимцы. Сейчас это Бальтазар, будёновец. Очень нравится Джей Джет, нравится Ратай. И вообще много лошадей, на которых она смотрит с неким приятным чувством.
Ещё Татьяна Юрьевна признаётся, что есть на госконюшне лошади, которые вызывают антипатию - вредные, «кусучие»…. Правда, кличек их она не называет. Зато с удовольствием рассказывает о другой своей большой любви – любви к собакам и голубям. Оказывается, зоотехник читинской госконюшни разводит голубей, причём уже не на любительском уровне.
«Голубями я начала заниматься, наверное, лет с двенадцати, - рассказывает. - Потом так, перерывчики были, а сейчас вот, с 1997 года, без перерывов занимаюсь. Уже серьёзно, по-настоящему. А в последнее время и собаками занялась. У меня азиатки две, с ними тоже интересно. В общем, со всех сторон работы – куча!»
Но вернёмся к лошадям. Татьяна Юрьевна сравнивает их по характеру с трёхлетними детьми и при этом говорит о них так, словно действительно видит в них крохотных детишек. Передать это своими словами невозможно.
Особенно приятно слушать, когда она рассказывает, чем можно поощрить лошадь, как можно её порадовать:
«Лошади очень хорошо воспринимают голос. Вот ты ему говоришь: «Ай, хороший мальчик!» - И всё, он поплыл. Он даже не понимает, а может, даже и понимает речь человеческую, но вот ты его похвалил голосом, и он уже знает, что его похвалили, а если его наругаешь, он тоже понимает, что его ругают. Ну, если его погладишь, если его почешешь в тех местах, где он не может сам почесать, то он, конечно, будет счастлив. Они вот любят сухарики, любят морковку, сахарок – это, конечно, для них вообще. Быстро привыкают, быстро узнают человека, который их угощает, и потом этого человека встречают ржанием. Если ты его забыл, мимо прошёл, он обижается».
После разговора с Татьяной Юрьевной Панковой окончательно убеждаешься: она, зоотехник-селекционер Читинской госконюшни, - действительно любящий своё дело человек. Впрочем, случайные люди здесь долго и не задерживаются, потому что без любви к этому делу, к лошадям, на госконюшне трудиться очень сложно. Каждый человек, которого встречаешь здесь, по-настоящему предан этому ремеслу, нелёгкому, но такому увлекательному.
22 сентября в Чите прошли торжественные мероприятия, посвящённые празднованию столетнего юбилея Читинской госконюшни с ипподромом им. Хакимова.
Предприятие удостоено золотой медали Министерства сельского хозяйства РФ «За вклад в развитие агропромышленного комплекса России». Благодарственные письма российского министерства сельского хозяйства были вручены тренеру-наезднику Игорю Акулову, коневоду Вячеславу Галееву, водителю Евгению Толоконцеву. Бывший директор госконюшни Анна Ивановна Стельмак была награждена знаком отличия «За усердие на благо Забайкальского края». Сергей Иванович Карандаев и Татьяна Юрьевна Панкова получили звания «Заслуженных работников агропромышленного комплекса Забайкальского края». Многие работники были удостоены ведомственных наград.

 Отправлено: 21.01.13 23:04. Заголовок: «Моя родина там, где..

«Моя родина там, где лошади»

Дипломированный специалист

Отделение Игоря Витальевича Акулова – это маленький конезавод. Стоит здесь и маточный состав - 10 «рысАчек» и жеребец-производитель, и семь жеребят, и те лошади, которые находятся в тренинге. Участвующих в бегах - восемь, это лошади русской рысистой породы и американские рысаки.
Один жеребец и три кобылы из Орловской области, со старейшего в стране Злынского конного завода. Четыре головы из Чувашского конезавода, «годявый» (то есть взрослый, 1998 года рождения, - авт.) жеребец с Майкопской госконюшни, работавшей в Адыгее. Вот лошадь из Уфы. Вот двухлетка с частного краснодарского конезавода.
«Чемпионов-то здесь мало, - рассказывает Игорь Витальевич. - В основном, лошадки среднего класса. Чтоб хорошую лошадь купить, требуются хорошие деньги. Самая дорогая верховая лошадь, которая здесь стоит, рождённая в Америке, приобреталась в своё время за 800 тысяч рублей, но это не предел, верховые лошади стоят намного дороже. Если, к примеру, сегодня покупать коня из Европы, Америки, по нашим меркам хорошего, а для них – средненького уровня, это обойдётся в полтора миллиона рублей».
В обиходе у конников два понятия: «скакать» и «бегать». Тем, кто не знает, легко объяснят разницу: скачут верхом, а бегают в качалках. Игорь Акулов – профессиональный тренер-наездник. Родился в г. Улан-Удэ, выступал в Таллине, в Ростове, в Иркутске, в Бурятии. Выигрывал приз «Барса» - это главный приз для четырёхлетних рысаков орловской породы, называемый ещё «Орловским Дерби».
«В Забайкалье к бегам интереса нет, - замечает он, – предпочтение отдают скачкам. Вот есть, к примеру, крестьянские хозяйства, казачья культура, табунщики или скотники – выбирают лошадь верховых пород. Кавказ возьмём – там тоже больше развито скаковое коневодство. А вот начиная с Бурятии, Иркутска, предпочтение отдаётся бегам, упряжной лошади. На рысаках ездить - побольше ума надо».
Игорь Акулов отвечает за тренинг и воспитание лошадей, участвует в бегах на качалках. В своё время учился в единственной в России школе тренеров-наездников – конном училище, организованном при Хреновском конном заводе, основанном графом Орловым. До него на читинский госконюшне работал иркутянин Владимир Михайлович Лапин. Своих же специалистов Забайкалье пока не родило, но подаёт надежду одна из воспитанниц Акулова - девочка подала документы в училище, надеются, что выучится и вернётся в Читу.
Сейчас завершается случной сезон (поставка жеребцов в хозяйства всегда была одним из основных направлений работы конюшни, - авт.), жеребцы должны возвращаться в Читу зимовать. Ожидает друзей в деннике грустный будёновец - привезённый из Ростова жеребец-производитель, неплохо скакал в своё время, но на случках в хозяйствах табунщики не сильно смотрят за животными, вернулся конь покалеченный, и уже года 4 просто стоит на госконюшне, если отправят «работать» в хозяйства, может и не вернуться…
Рассказывая о своём отделении, Игорь Витальевич автоматически переворачивает деревянную дощечку размером с ладонь, прикрученную бечёвкой у двери денника. Ловя мой вопрос, поясняет: «Здесь большая текучка кадров, профессионалов мало. Табунщики приходят, плотники… Не из-за любви к лошади, а просто ищут работу. Приехали из деревни, прописки нет. Здесь им дают место в общежитии, этим и держатся.
А когда лошадку «отработал», в течение двух часов её нельзя поить и кормить. Сено можно давать, а воду и овёс – нельзя. Вот и придумали мы для непонятливых это «приспособление»: если красной стороной повёрнута дощечка – не кормить!»
… И всё же и сегодня приходят на читинскую госконюшню энтузиасты. Редко, конечно, приходят, так ведь то – товар штучный.

Штучный товар

"Зачем на госконюшне водитель, – спросит любопытный читатель, - если есть лошади"? Ещё как нужен, оказывается, чтобы тех же лошадей возить.
«Водитель роль играет большую, - расскажет Евгений Толоконцев, - соревнования же не только в Чите проводятся, бывают в Иркутске, в Улан-Удэ, Оборудование для перевозки лошадей делаем самостоятельно: варим трубы, перегородки, кормушки. Помню, возили лошадей на КАМАЗе из Москвы, из Ростова, и туда увозили, обменивались».
Он пришёл сюда в 20 лет, коневодом. До этого жил в городе, деревенскую жизнь не знал, а тут – впервые сел на коня. Звали его Исправитель.
«На коневода учиться не надо, - улыбается Евгений, - главное – не бояться, и сам всему научишься. Работа в чём? - почистить, убрать, чтоб лошадь была ухоженной. Ежемесячно к конюхам приходит комиссия, выставляют баллы по чистоте, это ввела, будучи директором, Элина Валерьевна. По итогам года определяется победитель, и отделение получает ценный подарок – магнитофон, телевизор».
Самому Евгению побороться за такую победу не удалось: через год трудовой жизни на госконюшне он получил права. Посадили парня за баранку. С того времени минуло 11 лет.
«Сельское хозяйство люблю всё, - говорит Евгений, - и не только лошадей, а вообще животину!» И даже голубей. Разводят их вместе с супругой, два раза в год участвуют в выставках. В своё время Евгений Толоконцев ездил верхом и в качалке бегал, сейчас времени почти нет. Вот уже девять лет, кроме того, что трудится водителем, он является судьёй на старте конноспортивных соревнований, каждый год работает по заготовке кормов. И уходить не собирается.
А вот ещё один энтузиаст из числа молодых специалистов - главный ветеринарный врач читинской госконюшни – Маргарита Худякова. Правда, сегодня это такая красивая должность, а на самом деле подчинённых у «главного» нет, справляется одна.
Сама - из с. Ядрихино, Красночикойского района, - от Ямаровки 7 км, тайга. С детства очень любила лошадей, мечтала стать ветврачом и даже уехать в Москву. Но попасть в златоглавую не получилось, поступила в Чите. Через пять лет учёбы в ЗАБАИ набивала руку самостоятельно, теоретических знаний первому читинскому выпуску ветеринаров недоставало, за практикой отправилась на читинскую госконюшню и на станцию по болезням животных в Каштаке. Добрым словом вспоминает Дмитрия Александровича Давыдкина, давшего крепкие навыки.
«Лошадь чувствует, боится ли человек, - делится опытом Маргарита Николаевна, - лечит её или бьёт - она всё понимает. Наши лошади к людям привыкшие, они знают свои клички, реагируют на них. Чувствуют своего и чужого, но ведут себя по-разному. Самый сложный у меня Бальтазар, клинически он здоров, используется как производитель, но страдает слоновостью. Спокойный, дружелюбный конь. Джей, напротив, агрессивный, резкий, к нему особый подход нужен. Рубль не может стать отцом, это считается серьёзным дефектом, не знаю, какова его дальнейшая судьба…
Ну а так, я просто каждого знаю, к каждому нашла подход!»
В работе ветеринару помогают конюхи и зоотехники. Диких лошадей вакцинируют в расколе, спокойных ловят на недоуздок. Нынче на конюшне восемь жеребят, среди них только один жеребчик, все остальные кобылки, делится ветврач, а говоря о предпочтениях своих подопечных, шёпотом сообщает: «Пьяных не любят!» Белых халатов жеребцы боятся, а потому в арсенале Маргариты Николаевны – синий халат. Который, впрочем, зачастую она надевать забывает.
«Коллектив у нас хороший, сплочённый. А я самая маленькая, - рассказывает, - когда пришла, многого не понимала, часто сидела у директора, плакала… И покрикивали на меня первое время, и желание уйти появлялось неоднократно, но всегда успокаивала меня Юлия Викторовна и возвращала обратно».
Первое время родители ругались: дескать, вывезли дочку в город, в институт устроили, а она и там коней нашла! Теперь выбор дочери приняли всем сердцем. А как иначе-то? Ведь папа Маргариты Худяковой Николай Григорьевич всю жизнь конюхом проработал в совхозе, пас табуны у вершины Чикоя. Знает не понаслышке, что такое лошадь, и мама, Татьяна Ивановна. Так что понятно, в кого пошла дочка!
Всё хорошо, только нет-нет, да и тянет верхом прокатиться. Но… Не дают ветврачу такой возможности. Она ведь как хочет? Села да поехала. А тут – дела тренерские, серьезные: сначала в рысь, потом галопом, затем пешком… Не у каждого терпения хватит!
Но, может быть, до пенсии (а именно столько собралась Маргарита Николаевна работать на госконюшне, - авт.) удастся как-нибудь сесть в седло. А может быть, и не раз.

Необычные люди – «лошадники»

Люди необычные, нерядовые, а в простоте и важности своего труда - героические, объединены сегодня простым словом «лошадник». «Лошадник» - это не зависит от возраста человека, от его пола, места жительства или должности. Такие люди живут в разных уголках России, но, если получается встретиться, легко друг друга «вычисляют». Так что – есть на земле «лошадники», а остальные… что ж, остальные – «обычные люди».
Есть у «лошадников» свой негласный закон: если попал в беду, помогут непременно! Даже если что случилось с тобой вдали от дома, понимая, что больше никогда не увидят тебя, – помогут. Наверное, потому, что любовь к лошади формирует определённый человеческий характер… Или, наоборот, люди с определёнными нравственными, человеческими качествами сами приходят к лошади…
Кто-то даже называет это «лошадиной болезнью», и говорят, что заразна.
Так или нет, но если вот таких людей объединить, ну, скажем, в партию (сейчас это модно, - авт.), то это была бы - если не самая многочисленная, то точно очень весомая, реальная сила.
Сегодня читинская госконюшня работает по трём направлениям: использование жеребцов-производителей верховых и рысистых пород, испытание племенного поголовья на ипподроме, развитие генофондного хозяйства по разведению и сохранению лошадей забайкальской породы. И в каждом из них – свои производственные показатели.
По количеству жеребцов-производителей наша конюшня занимает второе место в РФ. Ипподром в Забайкалье - это своего рода полигон испытаний, тренировочный корт, что позволяет нам работать с федерацией: результаты отправляются в институт коневодства, а к нам на испытания приезжают лошади из Амурской области, Хабаровского края, Иркутской области, Республики Бурятия и республики Саха-Якутия. Что касается третьего направления работы, то сохранение забайкальской лошади – заслуга именно читинской госконюшни и людей, отдающих работе самое главное – сердце и душу.
Многое ещё можно бы написать об этих людях. Прошла юбилейная лихорадка, и фанфары отгремели, но стоят в денниках лошади, каждой из которых нужно внимание, любовь, забота. И это, пожалуй, главное. То, что и определяет вчера, сегодня и завтра читинской госконюшни с ипподромом им. Хакимова.
«Моя родина – там, где лошади», - в этих словах тренера-наездника Игоря Акулова, тот самый незамысловатый и в то же время, очень глубокий смысл, который и определяет этот небольшой миг – человеческую жизнь. Миг по сравнению с вечностью – целым веком, который уже отстояла читинская госконюшня.

Мария ВЫРУПАЕВА